Мир Смерти и твари из преисподней - Страница 75

– Уходим!

И кто дал ему право командовать? Во всех боевых операциях неизменно верховодил Керк. Он и возмутился первым:

– Как это уходим?

– Миди… – Язон замялся, – Миди плохо. Немедленно уходим.

Керк что-то понял или, возможно, почувствовал. Возражений не последовало, он сразу продублировал приказ для всех.

Далеко внизу лениво поднимались вверх несколько черных шаров. Два или три, кажется, уже начали распухать, но убедиться в правильности предположения никто не успел. Не хотелось терять времени. Ясно было, что первый этап штурма окончен, а уж как его расценивать: успешный, неудачный, провальный, катастрофический – это будет видно, только там наверху, когда прорвутся к своим.

Желто-серый туман преодолели без приключений. Защитную оболочку тоже проткнули легко. Либо она была полупроницаемой, либо… тоже некогда думать! А тем более ставить эксперименты. Гриф встретил их спокойно и четко провел загрузку тектоскафа.

– Ранена? – спросил он, указывая на Миди.

– Неизвестно, – лаконично ответил Арчи.

Гриф не стал расспрашивать о подробностях, только подумав секунду, очень серьезно посоветовал:

– Не надо здесь разгерметизировать скафандр. Ее внутренняя аптечка и так сделала все, что смогла, а риск слишком велик. Мы еще не вылезли отсюда. Давайте остальные проблемы решать на борту «Конкистадора».

Все согласились с юным пиррянином. И дальнейший подъем прошел в полном молчании.

Язон вышел на связь с Ресом и попросил подготовить реанимационный комплекс. Подъем длился двадцать минут, но они показались вечностью. Пирряне умели принимать смерть с достоинством, но они вовсе не были черствыми. Они знали цену смерти. И дрались за каждую человеческую жизнь. Им было особенно тяжело думать, что в эти двадцать минут они, возможно, поднимают на поверхность планеты не молодую, красивую и талантливую Миди, а лишь ее мертвое тело. Пирряне уже успели привязаться к ней.

А Язон непрерывно прокручивал в памяти свой последний разговор с Миди там наверху, когда он очень-очень не хотел брать ее в эту экспедицию, и теперь ругал себя на чем свет стоит, за то что не сумел убедить никого в правильности такого решения.

Мета продумывала до мелочей, как с минимальными затратами времени и с наименьшим риском для пострадавшей перегрузить ее в скафандре на супербот, а затем на крейсер.

И наконец, Арчи Стовер не думал ни о чем. Когда он вспоминал после эти кошмарные двадцать минут, ему казалось, что его просто не было в обитаемой вселенной, он был где-то еще, а его место занимал полный кретин, разучившийся думать и безграмотно молившийся одновременно всем богам, в которых не верил и верить не умел. Когда же Арчи, еще на суперботе снял свой скафандр, волосы его оказались не пепельно-серенькими, как обычно, а почти белоснежными, словно ледяная шапка вулкана Гругугужу-фай.

А Миди встретили пиррянские медики со страшным криком: «Тело не распаковывать!» и увезли на пневмокаталке в полное распоряжение Бруччо, к которому уже спешил на помощь вызванный с «Арго» Тека.

Глава третья

Миди осталась жива. Но привести ее в сознание обычными средствами, доступными пиррянской медицине, не удалось. Даже к концу дня. Тека, считавшийся лучшим специалистом планеты, констатировал серьезное и глубокое поражение головного мозга, приведшее к коматозному состоянию. Парадокс заключался в том, что никаких изменений физиологического плана у Миди не произошло, но эффект был почти таким же, как при обширном инсульте.

– К сожалению, – сказал Тека, беседуя с Язоном тет-а-тет, – я не силен в той области современной науки, которая занимается вплотную экстрасенсорикой и телепатической связью, но факт налицо. Миди сделалась жертвой ментального взрыва, возможно, даже направленного ментального удара.

– То есть ты хочешь сказать, что черные шары, живущие под землей агрессивны, и потому опасны и для остальных тоже, – решил уточнить Язон. – Стоит объявить такое всем, и общее однозначное решение не замедлит родиться.

– Я этого не говорил, – осторожно возразил Тека. – Мы слишком мало знаем о существах или устройствах, именуемых высокотемпературными монстрами, а тем более об их черных шарах. Рановато сейчас делать окончательные выводы. Поверь, как истинный пиррянин, я бы не стал жалеть какой-то там природный феномен, угрожай он хоть чуточку жизням моих друзей.

Тека вздохнул и задумчиво поскреб гладко выбритый подбородок.

– Но в том-то и беда, – продолжил он, – что тотальное уничтожение, за которое, вне всяких сомнений, проголосует большинство, вряд ли возможно. Я уже посоветовался об этом с Бруччо и Керком. Пресловутый воздушный пузырь в магме, слишком уж напомнил нам всем Эпицентр Мира Смерти. Думаю, никто еще не забыл, к чему привел взрыв ядерной бомбы в той пещере.

– Это очень мило, – улыбнулся Язон, – что по ходу многолетнего спора мы как бы поменялись позициями. Но именно, что как бы. Я ведь никогда не призывал и сейчас не призываю к уничтожению кого-либо и даже чего-либо неизвестного и нового. Я просто научен горьким опытом истории, суть которого в том, что история ничему не учит. Людям свойственно наступить много раз на одни и те же грабли.

Тека посмотрел на него странно, и Язон, понял, что пиррянский врач никогда в жизни граблей не видел. Одно слово – горожанин.

– Спроси у Реса, он объяснит тебе, что это такое.

– Спрошу, – пообещал Тека. – А сейчас, Язон, подойди, пожалуйста, к Миди. У тебя же был с нею телепатический контакт. Может, сумеешь помочь.

Язон еще ни разу в жизни не пытался вступить в телепатический контакт с человеком, находящимся в коме. Но почему бы и не попытаться? Помочь-то он вряд ли поможет, но вдруг удастся поставить диагноз поточнее…