Мир Смерти и твари из преисподней - Страница 71

Арчи скромно улыбнулся, а папегойский макадрил, словно поняв все, о чем тут говорили, весело по-птичьи закурлыкал.

– Но… погоди-ка! – решил не сдаваться Язон. – Спешу напомнить новоиспеченному филологу: девушки на Элесдосе говорили не только на эсперанто, но и на меж-языке. Иными словами, мы не знаем, какой язык был в действительности родным для аборигенов, точнее аборигенок.

– Согласен, – сказал Арчи. – Ну и что?

– А то что куромагиа – это еще не совсем куромаго. С чем связано искажение? Вот, например, с итальянского можно перевести фонетически точно: куро маго – это «заботливый волшебник». Еще интереснее получается испанское прочтение: кура магно – «великий священник» или «великий целитель»…

– Ладно, – перебил его Арчи, – не дави меня интеллектом, а то сейчас расскажу, что по-русски это получается курица, купленная в магазине, или, скажем, табак, завернутый в бумагу.

Язон даже не сразу сумел ответить.

– Ты еще и русский знаешь?! Когда успел выучить?

– Нет, – успокоил его Арчи. – Русского я не учил и совсем его не знаю. Просто успел основательно полазать по библиотеке. Любопытно было. Увлекся.

– Арчи, – Язон внезапно помрачнел. – А у нас есть время заниматься подобной чепухой?

– Это не чепуха, – возразил Арчи. – Плоды куромаго мы ели тогда все, и никто не стал наркоманом. Не было такого быстрого привыкания. И я должен разобраться, в чем тут дело. В сущности, это важнее, чем вся высокотемпературная нечисть там, под землей. По-моему, ни одна планета не должна быть тюрьмой. Ты согласен?

– Спасибо, Арчи, – сказал Язон, ведь он тоже теперь был узником Моналои. – Но все равно мне жаль твоего времени.

– А у меня теперь очень много будет времени, – странно ответил Арчи. – И как раз для решения этой проблемы.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил Язон, почуяв нехороший намек.

– Смелее, смелее, – грустно усмехнулся Арчи. – Ты ведь уже догадался. Я вчера кормил Мальчика кашкой из айдын-чумры, ну, и сам за компанию попробовал…

– Какого мальчика? – тупо переспросил Язон.

– А-а, ты не знаешь? Это я своему макадрилу дал такое прозвище.

– Зачем ты это сделал, Арчи?

– У хорошего зверька должно быть хорошее имя.

– Перестань дурачиться, – устало поморщился Язон. – А что сказала Миди?

– Ничего. Она пока не знает. А ты должен понять: без собственных индивидуальных переживаний мне эту проблему не решить.

Язон замолчал надолго. Потом глубокомысленно произнес:

– А не пора ли нам спать? Все-таки завтра важная операция.

– Пора, наверное, – согласился Арчи. – Только голова болит. Боюсь, и не усну теперь.

Заявление было совершенно идиотским: проблему головной боли галактическое человечество решило окончательно еще несколько тысяч лет назад. А пирряне не расставались с современными аптечками так же, как и с любимым оружием. Но кажется, Язон уже понял смысл очередного намека Арчи.

Макадрил Мальчик соскочил с плеча хозяина и, подбежав к своей миске, принялся жадно пить. Вряд ли это была вода, скорее уж местная отрава.

Язон некоторое время наблюдал за зверьком, который очень хитрым способом всасывал жидкость, свернув язычок в тонкую трубочку. Потом сказал:

– Тогда уж плесни и мне стаканчик чорума. Выпьем за спасение обреченных. А без этого, пожалуй, и я не усну.

Глава вторая

Самый большой вулкан на материке Караэли снежноголовый красавец Гругугужу-фай отчаянно дымил в то утро. И дым был странно полосатый – черно-серо-белый, он напоминал трехцветную зубную пасту, выдавливаемую из пластикового тюбика. Гругугужу возвышался над уровнем океана почти на четыре с половиной тысячи метров, и ледяная шапка его, растаяв в результате очередного извержения, восстанавливалась необычайно быстро. Густые клубы, изрыгаемые кратером, в значительной степени состояли из сконденсированных водяных паров, так что дым, сползая вниз с поднебесной морозной верхушки, интенсивно терял воду на склонах.

Пиррянская операция «Погружение в преисподнюю» была четко спланирована и исполнялась поэтапно следующим образом. С целью энергетической подстраховки и обеспечения готовности к любым внезапным поворотам событий непосредственно над жерлом завис линейный крейсер «Конкистадор». Через его нижний люк в кратер опустился универсальный супербот. Тут же и обнаружилось, что зеркало расплава стоит намного ниже прежнего. Лава отступала, что в лучшем случае подтверждало прогнозы сейсмологов, а в худшем и вовсе обрекало пиррян на неопределенно долгое вынужденное бездействие, если задуманное погружение в недра на этот раз не удастся. Словом, до самой магмы супербот долететь не смог, так как жерло ближе к основанию горы начинало стремительно сужаться. И в дальнейшем путь был уже направлен так называемый тектоскаф, то есть тектонический батискаф. Термин был не вполне корректный, если буквально перевести с греческого, но всем понравился. Тектоскаф был полностью подготовлен к погружению в лаву. Оболочка диковинного устройства могла выдержать температуру в пятнадцать тысяч градусов и давление в миллион атмосфер, то есть на нем не то что в недра планеты опускаться – на нем можно было нырять в какую-нибудь скромных размеров остывающую звезду.

Но много ли могли увидеть и понять пирряне, находясь внутри этой тесной скорлупы, вмещающей экипаж из девяти человек и десятка полтора сложнейших приборов? Опустившись на достаточную глубину в магму или встретив врага, отчаянные бойцы рассчитывали сразу выходить наружу. На случай неблагоприятного стечения обстоятельств предполагалось подключить к атаке боевой резерв – еще два таких же тектоскафа.