Мир Смерти и твари из преисподней - Страница 62

А после разговора с Экшеном ситуация только еще сильнее осложнилось. Какое уж там последовательное рассмотрение и поэтапная реализация! Битва на Моналои все больше напоминала Язону сеанс одновременной игры в шахматы. Причем на каждой доске партия-блиц: сделал ход и бегом к следующему. И нельзя ничего забыть, ошибки – не допустимы, и часы оглушительно тикают, напоминая о сжатых сроках, да еще эти подлые игроки почему-то не каждый за себя, а все вместе – против Язона. Они за его спиной шушукаются договариваются о чем-то и вероломно меняют правила по ходу игры. Ну, действительно где это видано, чтобы на одной не слишком густонаселенной планете в одно и то же время существовало столько различных классов, каст, категорий, организаций, разноязыких групп – и все со своими плохо стыкующимися интересами. Вдобавок вся эта веселая компания давно и основательно отравлена сильнодействующим наркотиком. И до смерти перепугана появлением какой-то нечисти из раскаленных недр. Но и это оказалось не все.

Экшен приготовил дополнительный сюрприз. «Все это придумал Солвиц!» – орал он еще тогда на плантации. Случайно такое имя в голову не придет. И вот теперь с упорством, достойным лучшего применения, Экшен требовал сугубо конфиденциального разговора. Конечно, условие было принято, и в какой-то момент Язон был вынужден согласиться, что да, пожалуй, кроме него, никто другой и не стал бы выслушивать Экшена так долго и так внимательно. Любой пиррянин, даже например, прекрасно образованный и умеющий трезво мыслить Бруччо, счел бы рассказы искалеченного фэдерами человека болезненным бредом, результатом многочисленных побоев и длительного воздействия чумрита вкупе с прочей дрянью. Быть может, еще только Арчи Стовер, сумел бы так же, как и Язон взглянуть на все философски. Но Экшен не был знаком с выдающимся юктисианским ученым и предпочел откровенничать только со своим молочным братом.

Часа полтора ходили они по полям вокруг пиррянского лагеря. Экшен патологически боялся подслушивания и подглядывания, хотя из всего им изложенного естественным образом вытекало, что от главного врага все равно никуда не спрячешься. Короче, с логикой было у него уже не все в порядке. Очевидно, мозг Экшена в какой-то степени действительно повредился от пережитого, но – что поделать? – многие принципиально важные вещи мог сообщить Язону только этот несчастный человек.

И вот что он рассказал.

Начал, как говорится от Адама, но Язон вынужден был признать, что это правильно – иначе многое из дальнейшего понималось бы с трудом.

Когда несколько лет назад они расстались в своем родном мире – на Поргорсторсаанде, который оба уже давно родным не считали, Экшен вдруг осознал, что невольно сделался игрушкой в чужих и страшных руках. Его использовали, как червяка насаженного на крючок, чтобы выцепить с далекой планеты Пирра крупную рыбу – Язона динАльта. Ведь не без помощи Экшена, а точнее при его непосредственном участии Язон был подвергнут весьма рискованным испытаниям, а затем отправлен в смертельно опасное путешествие.

О сути всего происшедшего Экшен узнал много позже, когда судьба занесла бывалого охотника на планету Эгриси. А там, на обширном и совершенно диком острове водились редчайшие полосатые собаки, достигавшие двух с половиной метров в холке. Увлекательная получилась охота. Но по эгрисянским обычаям половину любых трофеев полагалось отдавать местному царю, и законопослушный, как и прежде, Экшен явился ко двору И.Д. Йота с положенным количеством выделанных шкур и освежеванных замороженных туш. Ритуальное поздравление удачливого охотника благополучно перешло в пышное застолье. В общем, все было просто здорово, пока посередине этого праздника не появился вдруг уже знакомый Экшену отец Фиодор – верховный жрец главного храма Дзевесо и не отозвал его в сторонку. Странное имя было у этого жреца, впрочем, не более странное, чем и все остальное на Эгриси. «Есть разговор», – доверительно сообщил отец Фиодор, сверкая хитрющими черными глазами из-под низко нахлобученного кремового капюшона. И в тот же миг Экшен вдруг почувствовал, что будет не только слушать, но и слушаться этого человека. Больше того, он понял, что уже давно слушается его, именно его, только его. И совершает один за другим странные поступки, подчиняясь воле загадочного и жуткого в своей загадочности отца Фиодора.

– Мое настоящее имя – Теодор Солвиц, – счел нужным проинформировать верховный жрец.

И от этого Экшену сделалось как будто еще страшнее. Имени такого он никогда не слышал – он был просто уверен в этом. Но вместе с тем, оно вызывало массу совершенно невероятных ассоциаций, словно пробуждались в мозгу чужие воспоминания вперемежку с его собственными. Остервенелые твари планеты Пирр; странный ледяной астероид, излучающий ни с чем не сравнимую злобу, вызывающий жуткий страх; шоу-охота на гигантского снехобирдона в жаркой дарханской пустыне; широкомасштабное сражение со Звездной Ордой в окрестностях Старой Земли; кровавая, яростная поножовщина на пиратской планете Джемейка; летящий в бесконечность и сверкающий ясным золотом древний звездолет «Овен»… И все это в безумной, внехронологической последовательности. В этих проблесках памяти, в этом винегрете из своего и чужого, не было ни прошлого, ни будущего – все фрагменты существовали как бы вне времени. И, осознав такое, Экшен буквально онемел от страха.

А Солвиц меж тем проговорил:

– Спасибо тебе, Экшен. Ты славно поработал на меня. Но к сожалению, Язон динАльт по-прежнему жив, и тебе придется оказать мне еще одну услугу.